Во время поисков одной мануали...

[Abode]

... наткнулся на распечатку "Людей Анунамэ" Тропова. Перечитал. В очередной раз восхитился. Один из любимых рассказов, однозначно .

Великолепная штука, да. Сюжетно - похоже на Шекли, а стилистически... изумительный контраст между восприятием Читателя и Героя получился. Обычно, если рассказ "стебный", то этот самый "стеб" В НЕМ чувствуется - пусть даже герой делает "морду кирпичом" - все равно, что-то да выдает: "Это не в серьёз! Смеяться - здесь! Лопата!", а тут - герои живут, верят, страдают, действуют - все всерьёз, а читатель... читатель тихо хихикает. Однако, странное дело - в конце рассказа эта "искренность восприятия" неожиданно "перевешивает" "стебность содержания" и последние строки воспринимаются уже совершенно серьёзно... мда. В общем, рекомендую:





"Ножи, вымоченные в соленой воде веревки, кляп...

И снег.

Снег валился сверху огромными хлопьями, серебристый в свете луны.

Старший хранитель Назар поежился от холода. Непривычно. Обычно милостивый Анунамэ заботится о своих слугах.

Но это — внутри своих владений. А здесь уже граница. Здесь щедрый Анунамэ бессилен. Туда, дальше — владения другого бога.

Знать бы еще, какого... Можно было бы попросить и его о помощи. Да только кто же просто так выдаст тайное имя своего бога? Никто. Ну а если тайного имени бога не знаешь...

Тогда остается одно: сиди смирно и тихонько дыши на коченеющие пальцы. Да молись милостивому Анунамэ, чтобы ненароком чужих богов не прогневать...

— Не дрожи, — бросил магистр, не оборачиваясь. — Всю удачу распугаешь.

Он все вглядывался вниз, в лощину. На дом чернокнижника.

Еще месяц назад там ничего не было. Теперь — длинный приземистый дом из гранитных валунов. Больших, тяжелых, хорошо подогнанных и отшлифованных.

В окнах свет. По зеленоватым занавесям иногда пробегают тени...

— Вышла! — шепнул Назар. — Вон она!

Из-за дома выскользнула тень. На голове широкий капюшон, лица не разглядеть — но явно женщина.

— Вижу, вижу... — пробормотал магистр.

Женщина обошла дом и пошла вверх по косогору — прямо к ним.

— Ну-ка, назад, — махнул рукой магистр. — Назад...

Да, женщина шла прямо сюда. В земли Анунамэ.

— Сдается мне, магистр, это кто-то из наших.

— Была, — отозвался магистр, не оборачиваясь.

— Что?.. — не понял Назар.

— Была наша, — сказал магистр. — Зови остальных. Быстрее.

Она даже не успела вскрикнуть.

Хранители налетели с двух сторон. Дюжина цепких рук, веревку на шею, рывком на землю, капюшон с лица...

— М-мать ее потаскуху! — не веря своим глазам.

— Аннушка-толстушка...

Она.

Только ее едва узнать. Вместо заплывших свиных глазок — огромные голубые глазищи. Вместо толстых щек — высокие скулы с ямочками. От двойного подбородка, свисавшего на шею, как петушиные сережки, не осталось и следа.

И кажется, под одеждой тоже никаких обвислых телес...

На миг руки всех оцепенели.

— Держите ее!

Магистр вцепился в плащ и рванул. Брызнули в стороны пуговицы плаща, с треском разлетелось по швам платье — и руки вновь оцепенели.

Лицо еще можно было узнать. Но тело...

Стройное, почти худощавое. Если что и напоминало прежнюю Аннушку-толстушку — то лишь крупные груди с плоскими сосками.

Только теперь они не были еще одной обвислой складкой, нет. Совсем нет. Теперь эти груди притягивали взгляд, манили руки...

— Ведьма...

— Чертово отродье...

И какова же должна быть сила того, что в доме? Если он может вот так вот, запросто, за один вечер...

— Да держите же ее! — рявкнул магистр.

Подцепил пальцем и откинул прочь удавку с ее шеи.

Аннушка с всхлипом втянула воздух, попыталась что-то произнести — но пальцы магистра клещами стиснули ее шею.

— Что? Что ему было нужно от тебя?

Магистр ослабил хватку — ровно настолько, что Аннушка смогла всхлипнуть:

— Я... Ничего... Он просто...

Пальцы вновь сомкнулись. Магистр навис над ней.

— Что? Что он взял взамен? — выплевывал он слова ей в лицо. — Он взял тебя? Он отымел тебя, потаскуха?! Говори!

— Нет... — На ее синих глазищах, словно крошечные алмазы, заискрились слезы. — Нет, нет!

— Тогда что?

— Он просто...

— Что?

— Слова...

— Что?!

— Я должна была повторить за ним слова!

— Ты... Ты продала ему свою душу?.. Ты продала ему свою душу?!

— Нет!

— Душу?!

— Нет! Нет! Там было другое... Я просто... Он сказал...

Пальцы сомкнулись. На этот раз куда сильнее.

— Конечно, другое... — Гримаса перекосила лицо магистра. — Слуги дьявола знают, как пеленать в словах... — Он стиснул зубы и не то тих зарычал, не то застонал. — Зачем, женщина? Зачем ты предала своего бога?

— Я...

— Твой бог не давал тебе теплых стен зимой, не давал прохладного ветра летом?

— Я...

— Не давал?!

— Давал...

— Твой бог не давал тебе еды, сладостей и вин?

— Давал...

— Твой бог заставлял тебя работать? Хоть раз он заставил тебя делать что-то такое, чего тебе не хотелось?

— Нет... Нет...

— Так за что же ты предала своего бога, женщина?!

— Я...

Пальцы стиснулись, лишив ее воздуха. На шее магистра вздулись вены, его лицо кривилось.

Потом гримаса пропала. Осталась лишь холодная сосредоточенность.

— Ну что же, — слова срывались с его губ, как оледенелые камешки в студеную воду, мерно и неумолимо. — Ты сама выбрала свою участь.

Аннушка под его рукой рванулась — попыталась. Пальцы держали ее за горло как клещи. Она пыталась что-то сказать, но ее губы шевелились совершенно беззвучно, лишь угадывалось: "нет, нет..."

— Ножи, — сказал магистр. В его руке уже блестело лезвие. — Ты впустила в сосуд своей души семя дьявола, женщина. Тебе не место среди нас. Хочешь ли ты покаяться перед нами и перед своим богом... в последний раз?

Семь лезвий повисли над ней, серебряных холодных лезвий.

Аннушка затрепыхалась. Рванула руками, ногами, выгнулась. Ее рот беззвучно открывался, шея напряглась — она мотала головой, попыталась приподняться, вырваться из хватки...

— Не хочешь... — констатировал магистр. Поморщился: — Дьявольское семя быстро пускает корни... Как глава хранителей этих земель, я приговариваю тебя к смерти.

Магистр на миг вскинул глаза к небу:

— Именем Анунамэ!

— Именем Анунамэ... Именем Анунамэ... Именем Анунамэ... — дробным эхом откликнулись хранители.

И когда тайное имя Господа семь раз унеслось ввысь, семь холодных лезвий упали вниз.

Ноги скользили по тающему снегу, а ветер бил в лицо и разметал полы плащей. Стаей черных птиц они слетели с косогора.

— Не дайте ему говорить! — крикнул магистр. — Не дайте ему колдовать!

— Не пытайтесь убить! — рявкнул Назар. — Не пытайтесь его убить, пока не свяжите! И кляп! Кляп сразу!

Звон стекла, вынесенная с косяком дверь...

Прежде чем чернокнижник понял, что к чему, веревки уже стянули его по запястьям и лодыжкам, а рот распух от кляпа.

Слишком маленький рот — для такого кляпа.

— Он же...

Назар повернулся к магистру, не решаясь договорить.

Чернокнижник... Какой же это чернокнижник? Щенок щенком, лет четырнадцати от роду, не больше! Разве может быть чернокнижник — таким сопливым молокососом?

— Не бери в голову, храмовник, — сказал магистр. — Личина. Всего лишь личина. Хотел обмануть нас.

Парень затрепыхался, как рыба. Попытался заговорить — но кляп надежно отгородил его от возможности сказать заклятье.

— Мычи, мычи, черный выкормыш... — усмехнулся Назар. — Недолго тебе осталось.

— Как тащить будем, — сказал магистр.

— Может быть, прямо здесь?

— Без последней молитвы?.. — голос магистра стал холоден, как обледенелый нож.

Больше парень не трепыхался.

Ни внизу, в лощине. Ни когда его тащили по косогору. Ни когда ушли дальше, в лес — туда, где Анунамэ был в своей силе.

Воздух окутал тела синеватым налетом. Божественное дыхание щедрого Анунамэ. Стало тепло. На душе стало легче. Уже почти дома. Только...

Парень не трепыхался, даже когда хранители остановились на полянке и бросили его на землю.

Нетрудно понять, для чего. Но он не трепыхался и не мычал в кляп. А в глазах — и от этого мороз по хребту, даже несмотря на теплое дыхание Эминамэ! — и вовсе смешливый огонек.

— Здесь тебе твой поганый язык не поможет, — сказал Назар, чтобы расправиться с робким безмолвием остальных. — Здесь земля нашего бога. А мы хранители этих земель.

Но смешливый огонек не погас. Только еще больше разгорелся, кажется.

Магистр присел на колено и вытянул кляп.

— Ты полон яда, чужак, — сказал магистр, стараясь не смотреть в эти смешливые глаза. — Ты пришел к нам не с добром, и тебе нет места в наших землях. Хочешь ли ты покаяться в грехах и принять прощение бога, прежде чем отправишься в последний путь?

В его руке уже был нож.

Но парень лишь улыбнулся:

— А последнее слово?

Магистр вздохнул, поморщился... Но на него смотрели младшие хранители.

— Говори, чужак. Что ты хочешь сказать перед смертью?

— Перед смертью я бы хотел узнать, за что же меня собираются убить.

Магистр поморщился. Да, чернокнижник решил-таки поиграть в слова.

— Господь наш знает, за что. Это главное.

— Бог-то все знает... Но люди могут ошибаться, верно?

Кто-то их младших хранителей кивнул. Тут же испуганно вскинул глаза на магистра — но кивок-то все заметили...

Магистр поморщился. Придется спорить. Хотя это всего лишь пустая игра в слова. Она нужна лишь слабым духом. Праведники видят правду и без доказательств.

— Ты слуга Неназываемого, — сказал магистр.

— Из чего это следует, хранитель? — улыбка не сходила с губ мальчишки.

— Кого ты пытаешься обмануть? Мы все видели, что ты сделал с той, что пришла к тебе...

— Разве я причинил ей вред?

— Ты дал ей то, что бог не дает людям! А значит, ты забрал ее душу для того, который...

— Да ну? — перебил мальчишка. — А может быть, вы просто не умеете как следует просить? Этого вашего... гхм... бога... Может быть, чтобы разбудить мощные силы, надо просить по-особенному, а вы этого не умеете, в этом все дело?

Магистр вновь поморщился. Да, чернокнижник умеет плести слова...

— Для чего нашему Господу не давать нам того, что он в силах дать нам? Чужак, ты чернишь имя всемилости...

— Мне жаль вас разочаровывать, но вашего бога нет. Увы. То, что вы называете своим богом — это всего крошечная часть куда большей силы. Силы, которая объемлет все су...

— Как знаешь, — пожал плечами магистр. Его голос зазвенел льдинками. — Бог есть, и очень скоро ты в этом убедишься. Как главный хранитель этих земель, я приговариваю тебя к смерти за святотатство.

Он на миг вскинул глаза к небу:

— Именем Анунамэ!

Нож в его руке взлетел к холодному небу — и упал в теплое тело...

Но не вошел. Серый налет божественного дыхания сомкнулся, словно стальная плита. С хрустальным звоном нож отлетел назад.

Кто-то из младших хранителей ахнул:

— Господи всемогущий...

— Я же говорю, нету вашего бога, — сказал парень.

— Магистр... — Назар отказывался верить своим глазам.

Этого не могло быть. Дыхание Анунамэ могло защищать — но только если кто-то свой пытался убить своего. Ранить. Покалечить.

Но чтобы дыхание защищало от хранителя...

— Магистр...

— Ну что? — мальчишка давился смехом. — Я вам говорил, что нету вашего бога?

Магистр ударил еще раз. И еще. И еще...

Дыхание Анунамэ смыкалось на груди чернокнижника. Нож отлетал. Парень хохотал, все громче и громче.

Пошатываясь, словно пьяный, магистр встал.

— Срубите ветку. Привяжите его. Пойдем в город. В храм. Там...

Парень гоготал и гоготал, катаясь по земле. И от этого смеха казалось, что весь мир сползает куда-то. Куда-то туда, где никогда не должен был оказаться...

— Да закройте же ему пасть! — рявкнул Назар.

Младшие хранители подскочили к парню, пихнули кляп ему в рот — но кожаная груша замерла у губ. Синий налет дыхания Господа не давал впихнуть ее.

Да, мир тронулся, и теперь все быстрее катился туда, о чем лучше даже не думать...

— Быстрее берите его! — рявкнул магистр. — Он специально взял личину мальчишки, чтобы запутать нас! Тянет время! Устал, когда творил заклинание для той падшей, и теперь... Пока к нему не вернулись силы, в храм! Быстрее!

Лес стал гуще, начались холмы. Идти все труднее и труднее. Они почти бежали, да еще тащили ветку с привязанным мальчишкой...

Ноги уже ныли, а вот у чернокнижного поганца язык не уставал.

— Ну куда вы так бежите? Зачем вы слушаете этого старика? Неужели у вас нет желаний, которые...

— Не разговаривайте с ним, — сказал магистр. — Его слова яд, яд для души.

— И вы будете слушать его? — мальчишка опять ухмылялся. — Без раздумий выполнять все, что прикажет вам этот выживший из ума старик?

Назар рубанул рукой в эту ехидную пастенку — и взвыл от боли. За миг до удара синий налет соткался во что-то твердое, как стальная пластина.

— Дикари, — сказал парень. И картинно вздохнул. — Дикие дикари...

Кажется, положение пленника его ничуть не смущало. Он снова с усмешкой глядел на младших хранителей, тащивших палку, к которой его привязали.

— Вы что, боитесь их, этих двух упертых? Но что они смогут с вами сделать после того, как вы обретете ту же силу, что и я? Ну подумайте! Они не могут справиться со мной одним, вас же будет пятеро! А главное...

Мальчишка замолчал, и...

Черт бы его побрал! Младшие хранители прислушивались! Они почти бежали, тяжело пыхтя — а тут затаили дыхание, чтобы не пропустить ни слова.

— Ваши самые сокровенные желания... — почти шептал мальчишка. — Ну, вспоминайте... То, о чем вы уже отчаялись просить своего... гхм... бога... Хотите получить это?.. Теперь вы можете это получить. Один шаг, и все будет ваше. Всего лишь...

— Всего лишь сущая мелочь, — сказал Назар. Голосом сладким, как мед. — Взамен ты всего лишь возьмешь их души для Неназываемого!

— О, черт возьми! — мальчишка закатил глаза. — Какие души? Да зачем кому-то ваши чертовы души?!

— Тебе лучше знать. Это ведь ты продал Неназываемому свою душу, а теперь помогаешь ему получить и души других...

— Да нет никакого Неназываемого!

— Да ну? — Назар заставил себя усмехнуться. Только бы заболтать его, отвлечь! За деревьями уже просвет. Первые дома. Храм уже близко. Еще немного, и...

— Да! Нет его, никакого Неназываемого! И бога вашего тоже нет!

— Ах, и бога тоже нет? — Назар вскинул бровь. — Как интересно. Бога нет, ничего нет... А что же не дает тебе замерзнуть, хотя ты и хулишь Господа нашего, тварь ты неблагодарная?!

— Бог тут ни при чем. Это сделали люди.

— Люди?.. — на этот раз Назар усмехнулся от души.

Кто-то из младших хранителей хмыкнул. Ну наконец-то!

Мальчишка перестал ухмыляться.

— Да, люди! В древности люди были мудрее, они и наполнили все вокруг нас мириадами крошечных существ. Ими можно управлять. Это они, — мальчишка шлепнул себя по руке, покрывшейся голубоватым налетом, — не дают замерзнуть. Это они исполняют все то, что вы просите! А никакой не бог!

— Ну конечно! — Назар был само смирение. — Как же я сам не догадался! Это все люди! Богов нет, дьявола нет. Никого нет. Зато были какие-то древние всемогущие мудрецы, после которых остались крошечные всемогущие существа... Существа, которые некоторые желания выполняют сразу, но иногда требуют некого особого обращения... Почему-то...

Назар усмехнулся. Кажется, это выводило мальчишку из себя.

— Да потому, что люди, их создавшие, были не такие дураки, как ты! — сорвался на крик мальчишка. — Чем большую силу вызываешь, тем осторожнее надо быть! Иначе можно навредить и другим, и самому себе! Неужели это непонятно?! Вот они и сделали так, чтобы получить полный доступ мог только тот, кто понимает, какие силы будит. Понимает то, к чему это может привести! Вот почему для некоторых желаний нужны специальные... э-э...

Мальчишка замялся, подбирая слово.

— Заклинания... — подсказал Назар самым медовым голосом.

Вот она, ложь. Сначала все красиво, но рано или поздно... Что ни городи, а от истины не убежать. Рано или поздно к этому все равно придешь. Заклинания Неназываемого. В обмен на душу.

Мальчишка фыркнул:

— Это не заклинания! Просто надо знать, как просить!

— А ты, значит, знаешь?..

— Я знаю. А вот вы — не умеете просить по-настоящему! Не знаете, как это делается, и поэтому...

— Мы не знаем?.. Мы, хранители этих земель? Мы, молящиеся каждый день, каждый день ждущие в храме слов Господа? И мы не знаем, как общаться с богом?!

— Нет, это бесполезно... — мальчишка закатил глаза и помотал головой. — Вы в самом деле редкие идиоты. Слушайте, я не понимаю. Честно, не понимаю. Вы там, в этом вашем... храме... — злая ухмылка искривила его губы. — Вы там что, правда садитесь перед... э-э... алтарем, так вы его называете? И тупо глядите по сторонам, прислушиваясь к воле вашего бога?

Назар не ответил. Кулаки сжались сами собой. Что тебе, поганцу, знать о том, как обращаться к богу! Ты ли провел тысячи часов в храме, взирая на черные квадраты божественных картин и прислушиваясь к тому, как бог говорит через твое сердце?..

— Нет, правда? — не унимался мальчишка. — Так и делаете? О-о! Тогда да. Тогда правильно, что ваш... гм... бог не дает вам напрямую просить всего того, что мог бы выполнить... с такими ослами нужна не просто защита от дурака, а настоящая полоса укреплений! Вы же...

Назар шагнул к нему, поднимая кулак — пусть это и бесполезно, но иногда хочется отвести душу! — но магистр взял его под локоть. Шепнул:

— Нет... — и тут же рявкнул на младших хранителей: — Быстрее! Быстрее!

— Что-то не так? — шепнул Назар.

Магистр сморщился. Вздохнул, прицокнул, оглянулся назад...

— Что случилось?

— Боюсь, как бы он не обвел нас вокруг пальца...

— Да что с ним будет — теперь-то!

Назар кивнул вперед — за домами уже показался шпиль храма. Почти пришли. Даже если чернокнижник и собирался с силами — он не успел. Здесь, так близко к храму, этому щенку ничто не поможет!

— Здесь его заклинания ничего не стоят.

— Это как сказать... — пробормотал магистр.

— Главный хранитель! Да что...

Назар осекся — магистр поднял руку, прислушиваясь.

По улице спящего города кто-то бежал. Сюда.

— Прочь! Прочь, с дороги! — закричал младший хранитель, шедший впереди.

Но человек и не подумал остановиться. Прорвался к магистру и встал, уперши руки в колени и шумно дыша.

— Магистр.. Господи, где же вы были... Там...

— Что?! — магистр схватил его за грудки и встряхнул. — В храме?!

— Да... Кто-то...

Человек кульком упал на колени — магистр отпустил его. Стоял, сжимая и разжимая кулаки.

— Да что случилось, магистр?! — рявкнул Назар, с трудом сдерживая желание вот точно так же схватить магистра за грудки и вытрясти из него все, что тот не договаривает.

— Он обхитрил нас...

— Кто?

— Их двое. Это приманка, чтобы выманить нас из города. От храма. От алтаря... Он там, у алтаря...

Назар сглотнул.

Остальные хранители стояли вокруг и прислушивались. Мальчишку бросили прямо на мостовую. Да и кому он теперь нужен...

— И что... — Назар облизнул пересохшие губы. — Что он сделает с алтарем?..

— Он узнает тайное имя бога. И он возьмет души. Души всех наших детей... Всех... Детей...

Магистр, как обессиленный старик, упал на колени.

— Магистр...

— Назар... — позвали сзади.

Назар дернул плечом, чтобы отстали — но младший хранитель не отставал:

— Назар...

— Что?!

Младший хранитель ничего не ответил. Лишь указал глазами на мальчишку, привязанного к палке.

Остальные хранители медленно пятились от него. Веревки...

Медленно, как щупальца какой-то странной твари, веревки развязывались. Один узел, второй. Упали веревки с ног, потом с рук...

Парень, как ни в чем не бывало, встал. И усмехнулся:

— Спасибо за поездку, ослы тугодумные.

Развернулся — и легко припустил к центру. Туда, где виднелся высокий шпиль храма.

— За ним! — крикнул Назар. — Вы с той стороны, мы...

Он осекся.

Младшие хранители пятились. Пятились назад — от мальчишки, беззаботно бежавшего прочь от них...

— Магистр!

— Все кончено, Назар...

— Именем бога, магистр!

Магистр лишь опустил голову и спрятал лицо в ладонях.

— Наш бог мертв, Назар... Наш бог мертв...

Шум крови в ушах, темные плиты под ногами — и желтая куртка чернокнижника впереди, то и дело пропадающая за углами домов.

Луна, несущаяся по небу не отставая, и два ножа в руках. Один свой, второй кого-то из младших хранителей. Не важно! Лишь бы догнать... Здесь, у самого храма, никакая сила не спасет его от ножей и божьего правосудия!

Куртка опять пропала за углом дома, но это не страшно. Он бежит к центру. К храму. Поворот дома...

На миг Назар остановился. Вот и площадь. Совершенно пустая. Все дома вокруг площади — без единого огонька. Будто там и не живет никто. Будто все вымерли.

Не вымерли, конечно. И не спят. Затаились по щелям, не решаясь помещать тому, кто в храме...

Золотой шпиль храма — молочный в лунном свете. Угловатая арка, под ней высокие двери — такие знакомые...

А в высоких узких окнах отблески света. Чернокнижники там. Этот щенок — и еще один. Тот, который обхитрил их всех.

И если они там — значит, магистр прав. Если они — там, то бог...

Нет, нет!

Главное — верить.

Назар бросился через площадь к храму.

Двери закрыты, но не заперты. Внутри просто нет запора. Это единственное здание в городе, вход в которое никогда не запирается.

Назар крепче сжал ножи. В три легких шага, разбегаясь, скользнул к двери и бросился вперед — нырнул в дверь, как в воду. Будь что будет...

Бог поможет. Должен помочь!

Костяшки кулаков врезались в дверь, отбросили створки вправо и влево... Сам уже сжался, делал кувырок.

Все вокруг закружилось. Мелькнула привычная белизна стен, перед глазами летит пол, приоткрытая дверь, потолок... Сжаться еще сильнее — и, едва ноги коснулись пола, в сторону. Перекатиться — и вот теперь рывок! К двум фигурам, склонившимся над алтарем...

Бывшим алтарем. Уже успели надругаться над ним! Идеально гладкий камень — на него дышать нельзя, не то что прикасаться! — теперь изменился. Два черных следа ладоней. Ладоней этих неверных...

Ноги несут вперед, до тварей уже рукой подать — лишь мелькают их удивленные лица, раскрытые рты...

И рывок сзади.

Такой мощный, что левое колено чуть не вылетело из сустава. И тут же за правую ногу. Обе ноги — как угодили в капканы, намертво привинченные к камню.

Пол вздыбился навстречу. Костяшки кулаков, сжимающих ножи, встретили его — но это каменные плиты, а не податливые створки двери.

На какой-то миг в мире не осталось ничего, кроме боли. И еще звук, похожий на звон бокалов...

Боль чуть схлынула, освободив в голове место для мыслей, и... ножи! Ножей в руках больше нет. Вылетели от удара. Звон он их удара от камень медленно умирает под высоким куполом.

И до них никак не дотянуться. Ноги неподвижны, словно не свои. Пол, привычный черный пол обхватил ноги густой смолой! Поймал как муху.

Неужели Анунамэ покинул это место и верных слуг своих?.. А может быть, он и правда... Может быть, бог уже...

Нет, нет, нет!

Это просто чернокнижники успели прошипеть свои заклинания!

Ножи потерял, но... Разве ножи — главное оружие хранителя? Есть то, что у тебя невозможно отнять никакими черными заклятьями!

— Быстрый, — усмехнулся парень. В глазах уже никакого страха, лишь издевка. — Но нанороботы все равно быстрее, а?

Назара передернуло. Нельзя! Нельзя слушать их черные заклинания! Пусть убьют, но хотя бы душа останется при тебе!

Назар попытался закрыть уши руками, отгородиться от их заклинаний — но руки не слушались. Пол держал и их так же крепко, как ноги.

— Не дергайся, все равно не отпустит, пока мы отсюда не уберемся. Мы малость покопались в вашей базе данных, и теперь ты никакой не помощник шерифа, и не можешь никого уби...

— Не отвлекайся! — одернул его второй, старый. — Смотри. Вот список несовершеннолетних детей. Вот это поле... Вот так... Теперь так... А сюда вводишь мой номер. Теперь, пока они не вырастут, я являюсь их опекуном. Могу распоряжаться их голосами, когда возникают спорные желания, и машина начинает вырабатывать компромиссное решение...

Назар сжал зубы. Нельзя слушать! Нельзя, нельзя, нельзя!!!

Но голоса пробивались.

— ... не только в этой, но и в общей машине?

— Да, и в общеевропейском терминале тоже. Ради этого их голоса и нужны. От их местной машины что толку? Все равно не добиться ничего, кроме стандартных мелочей вроде...

Нельзя, нельзя слушать!

Назар потряс головой, закусил губу — до крови, до мяса, до боли, которая стала красной стеной между ним и миром...

Если что и может еще спасти, то только молитва. И Назар зашептал про себя священные слова. Са рефюлу ре-ад тхе, фол-ла винг легала гре-эм энт...

Стараясь не слышать обрывков черных заклятий, что творили чернокнижники, но все равно...

— ...а почему у их машины такой странный идентификатор?

— Наверно, сбой был, машина перезагружалась... Очистились все формы, вот и получилось то имя, которое должно подсказывать, что ввести.

— А если им поменять идентификатор на что-то еще? Они что тогда, с голоду тут подохнут?

— Трудно сказать... С этим лучше не экспериментировать, Томми. Ты ничего не трогал в настройках системы?

Нельзя, нельзя это слушать, хоть и ничего непонятно в обрывках этих черных заклинаний! Назар крепче зажмурил глаза, весь уйдя в молитву. Юсэ-оф тхе...

— Да нет... Просто забавно... Они же как богу поклоняются этому any name...

Назар дернулся, как от удара.

— Не смей глумиться над тайным именем бога, ты, погань!

Мальчишка улыбнулся:

— Это не бог, господин дикарь. Это всего лишь...

— Хватит, Томми. Не издевайся. Видишь же, что он варвар, виндоусов не помнящий. Пойдем отсюда. Оставь их, с их дефолтным идентификатором...

— И Билли Гейтс им судья, поводырь и флагман? — с ехидцей отозвался мальчишка. Пожал плечами. — Ладно, если ничего сложнее они выговорить не могут, пусть будет этот any namе...

— Не смей поганить имя бога, ты, чертово отродье! Сдохни, тварь! Сдохни!!! — Назар рвался из каменных объятий так, что хрустели суставы.

Смех...

В ответ лишь смех этого мальчишки. Звонкий. Наглый. Издевательский.

Назар выл, рвался — но каменные языки пола не отпускали.

— Эх, Томми, Томми... Когда-нибудь ты поймешь, что вся соль именно в том, что имя-то самое верное... Такова участь людей любого бога...

— Кстати, у них тут подземка проходит. И одна капсула есть. Прямо специально для нас. А?..

— Я же говорил тебе не копаться без меня в их файлах! Если ты чего-то...

— Ну я совсем немножко...

— Угу... Немножко... Знаю я тебя!

— Ну, совсем чуть-чуть... Честно-честно... — голосок прогибается, как парус под ветром звонкого смеха.

— Ладно, разбойник! На подземке, так на подземке. Давай.

Назар выл, кусая губы и раскачиваясь на четвереньках. Твари... Чертовы твари... Чтоб вы сдохли! Чтоб вы провалились... Господи, как ты терпишь это?! За что позволяешь так издеваться над верными слугами сво...

Назар вздрогнул и открыл глаза.

Показалось?

Или пол... Анунамэ всемогущий! Пол в самом деле дрожал. А рядом с алтарем — и вовсе пошел волнами, как вода, в которую ухнул валун.

И лопнул, открыв зев в глубину. Верхний слой пола медленно пополз туда, стекая в дыру густым медом. Обоих чернокнижников потянуло туда. Но они, увлеченно беседуя, не замечали...

— Консоль закрой и блокируй, малыш.

— Ага...

Грязные руки опять коснулись алтаря — сердце сжали чьи-то холодные костлявые пальцы! — но... неужели они не замечают, что их затягивает под землю?!

Анунамэ всемогущий! Так вот для чего нужны были все эти испытания! Бог не покинул свой народ. Он всего лишь испытывал их — и морочил чернокнижников. Чтобы они, опьяненные своей гордыней и мечтами о всемогуществе — с улыбкой сгинули под землей, сами того не замечая.

Вот уже по пояс, по шею...

Скрылись с головой — и пол сомкнулся, всколыхнувшись встревоженной водой. Затихая, затихая, затихая...

И стал таким же, каким был всегда в этой комнате. Черные пятна от рук на алтаре пропали.

Словно и не было ничего.

За спиной распахнулись двери. Створки врезали по стенам, внутрь хлынули голоса, люди, звон оружия...

И все стихло.

Люди остались там, в дверях.

Ошарашенные, смятенные, восхищенные. Способные лишь благоговейно шептать:

— Господи... Он сделал это...

Камень больше не держал руки. Ноги тоже освободились. Но Назар не спешил подниматься.

Еще не все кончено.

Еще надо побороть гордыню.

И — слова. Какие-то слова надо сказать... Магистр учил, какие...

Шушуканье из-за спины, со всех сторон. Очень тихое. Они все еще не верят собственным глазам:

— Назар... Назар... Ты...

И наконец-то верные слова пришли, всплыли из глубины души.

— Не я. Но вера и бог, наш всемогущий бог праведников. Да святится в наших душах твое тайное имя, Господи.

Господин наш Анунамэ."

(С) Иван Тропов